Егор вскочил с постели и принялся лихорадочно одеваться.

… Плотный завтрак из двух яиц всмятку и кофе с бутербродами несколько успокоил Егора Хорунжего. Он вышел на крыльцо, сел, закурил и, разглядывая свой новенький, с иголочки, автомобиль, принялся размеренно размышлять, сам удивляясь собственному благоразумию.

Не пори горячку, Егор Петрович, сказал он себе. Во-первых, у тебя сегодня День рождения, к которому нужно подготовиться, а во-вторых, всё равно не пори горячку. Всё это пока одни предположения, а настоящей информации маловато. Опять же, если это штучки ФСБ, то неплохо будет посоветоваться с Володькой, потому что друг мудр и плохих советов не даёт по определению. И вообще. Ну найдёт он, допустим, этого самого Григория Константиновича, и что дальше? Во-первых, вполне может оказаться, что тот давно уже не служит и тогда к нему не имеет смысла и обращаться. А если служит? Тогда, может, и стоит, но только в том случае, если все эти дела с машиной действительно идут от ФСБ. Потому что, если это не они, то эдак можно и машины лишиться – отнимут для нужд государства и будь здоров. А как узнаешь? М-да, тут надо крепко подумать…

Егор стал вспоминать майора КГБ Григория Константиновича.

Фамилии его он не знал ни тогда, 12 лет назад, ни, тем более, сейчас. Знал только, что тот был майором КГБ и курировал большую группу молодых и талантливых поэтов, бардов, писателей и художников, в которую входил и Егор. Славное было времечко! Конец 80-х, КПСС и Советская власть на последнем издыхании, и даже КГБ уже не кажется таким страшным, как прежде. И столько надежд впереди! Всё обернулось гораздо прагматичней и скучнее. Власть ненавистной идеологии сменила власть не менее ненавистных грязных денег, которые большей частью оказались в руках всё тех же бывших идеологов. А они, подающие надежды поэты, писатели и художники… Кто-то спился, кто-то умер, кто-то уехал в Москву, в то и вовсе за границу, кто-то ушёл в бизнес и даже, говорят, разбогател. Некоторые, как он, например, застыли в своём развитии, то есть, даже не застыли, а просто потихоньку, как художники, умирали. И буквально единицы продолжали жить, бороться и созидать. А если и не созидать в полном смысле этого слова, то хотя бы полноценно и профессионально работать. Например, поэт и бард Игорь Чуйков. Кстати, подумал Егор, давненько я что-то Игорька не видел. Неплохо бы его на День рождения пригласить да только где ж его найдёшь! Он сам тебя находит, если надо. Да и в городе его вообще может не быть. А ведь он, помнится, привлекал тогда особое внимание КГБ, как наиболее талантливый и независимый из них и, если бы не развал КПСС и Советского Союза, отправился бы в психушку или тюрьму первым номером.

Егор вспомнил гневные навыкате глаза Чуйкова и его звенящий от еле сдерживаемой ярости крик в телефонную трубку в начале второго ночи: «Я русский поэт и бард Игорь Чуйков! И я не позволю! Слышите?! Никому не позволю делать из меня врага народа! Даже вам и вашему КГБ, Григорий Константинович!»

Да, может, Игорь и знает чего о майоре. Хотя вряд ли. Он и тогда, при Советской власти, не очень-то интересовал барда как личность, а уж теперь… Но увидеть Игорька было бы всё-таки неплохо.

Ладно, хватит ходить по кругу. Пора бы и делом заняться. До обеда вполне успею срубить немного «капусты». Раз уж пошёл такой фарт…

На этот раз он поймал по радио англоязычную волну.

К двум часам Егор Хорунжий вернулся домой с деньгами, продуктами и выпивкой. Не успел разгрузить салон машины от пакетов, как в калитку позвонили. Это кума, подумал он и пошёл открывать. Это действительно оказалась кума Татьяна (Егор был крёстным отцом её сына), с которой он договорился накануне о чисто женской помощи в подготовке деньрожденного стола.

– Привет имениннику! Поздравляю! – ладненькая, аккуратная и невысокая Татьяна, поднявшись на цыпочки, чмокнула Егора в щёку, сунула в руки коробку с подарком и прошествовала во двор.

– Как всегда бардак, – критически констатировала она, оглядевшись. – Впрочем, сам выглядишь неплохо. Помолодел как-то. Посвежел.

– Спасибо, мне уже говорили.

– Кто это, интересно? О, а это что?! – круглыми глазами Танька уставилась на Егорову «копейку». – Новая машина?!

– Та же самая, Танюша.

– Ну, ты даёшь! – кума восхищённо всплеснула руками. – Молодец! Неужели начинаешь становиться человеком? Аж не верится.

С появлением кумы работа заспорилась, так что когда начали подходить первые гости, всё было уже практически готово.

Давненько Егор не ощущал себя так хорошо. Последние пару лет любой праздник быстро превращался для него в тяжкое мутное опьянение с убийственным похмельем наутро и последующим трёх-пятидневным запоем. Выпивка перестала приносить радость и стала какой-то невыносимо тоскливой необходимостью.

Но сегодня всё было по-другому.

Всё было так, как много лет назад, когда Егор был молод, и перед ним во всей красе лежал громадный и непознанный мир. Водка пилась легко, еда была вкусной, обильной и необременительной для желудка, а гости – весёлыми и любимейшими людьми. Ну а когда в семь часов десять минут пришла Зоя, Егор понял, что День рождения действительно получился.

– Ну, что нового, – улучив минуту, когда Егор менял кассету в магнитофоне, подошёл к нему Володька. – Как наша «копеечка»?

– Вообще-то это моя «копеечка», – ревниво ответил Егор.

– Ах ты жмот несчастный! – как бы в шутку возмутился Четвертаков. – Как засверкала, так сразу «моя», а как разваливалась на части, так «Володя, почини, пожалуйста»!

– Да ладно тебе… – смутился Егор. – Я… это… улучшил сегодня значительно свои знания английского. Два часа всего поездил и всё уже почти понимаю. Клёво, да?

– Да уж. А вот у меня после вчерашнего дня совершенно прошёл мой гастрит. Как рукой… Представляешь?

– Может, просто время пришло? – предположил Егор. – У тебя он обычно в марте-апреле обостряется, а сейчас уже май.

– В этом году проснулся с опозданием, – объяснил Володька. – Я всю последнюю неделю по два-три пакетика «маолокса» в день глотал, как минимум. А сегодня встал с постели… словно десять лет скинул, честное слово! И спал хорошо. Давно я так хорошо не спал. Хотя всё это можно объяснить и, так сказать, естественными причинами. Ладно, давай-ка лучше выпьем, дружище, за твоё здоровье. Хорошо сегодня у тебя, правильно как-то.

Они выпили коньяку, и Егор поведал другу свою теорию насчёт участия в деле с машиной ФСБ.

Володька терпеливо, но снисходительно выслушал и авторитетно заявил:

– Не верю. Знаю я эту контору. Они по определению ни на что хорошее для человека не способны. Да и не в этом, вообще-то, суть. На самом деле я не верю, что кто-то смог собрать такую машину. Которой практически не нужен бензин. Которая полностью отталкивает от себя пыль и грязь. Которая между делом учит языкам, а заодно, возможно, и лечит. А может и ещё что умеет, о чём мы пока и не догадываемся.